у меня его никогда не было. как не было и патриотического воспитания. о войне бабушка говорила - "ой страшно было, не приведи бог такое!" и все. мне же с детства нравилась немецкая форма. и неслучайно. о сексуальности нацистов вкупе с уничтожающей силой, которую они несли, можно написать очень занимательные работы. а может, кто-то уже написал.
немцев я всегда защищала. говорила бабушке - "они не виноваты, их заставили. вот такая же бабушка и внучка сидели в Германии и не хотели войны. я выйду замуж за немца!". а бабушка отвечала - "дура! огрызок!" и жаловалась маме.
9 мая мы смотрели дома фильмы о войне - "В бой идут одни старики" и "А зори здесь тихие" - и ходили на салют. самое сильное впечатление о войне на меня производила песня "Вставай, страна огромная, вставай на смерттный бой" и "День победы". Но все-таки ничего о войне я не знала.
потом появился в моей жизни фильм "Я - русский солдат", где немец убил штыком беременную еврейку. это меня надолго сделало неспокойным ребенком. потом был фильм "Иди и смотри". потом - документальная хроника. я помню белые плоские, как доски, тела, которые лопатами складывают в кузов, плащучих старух, закутанные трупы, лежащие на санках. после документалки я сожгла русско-немецкий разговорник и перестала учить с мамой немецкий. затем я читала серию книжек о пионерах-героях и становилась еще более беспокойной. меня пугало то, что я читала. как это так - избить мать? вырвать волосы ребенку? а те самые иголки под ногти? я очень гордилась нашими пионерами. и чем больше узнавала и чем больше гордилась, тем сильнее чувствовала страх, что я, окажись на их месте, так не смогу.
однажды я призналась маме, что я как бы заочно - предатель. что будь война, я всех сдам, лишь бы меня не били. а мама сказала, что всякое может быть и чтобы я не думала об этом. но я об этом думаю до сих пор.
чем дальше - тем больше ужасов я узнавала о войне. все это - жестокости, физическое насилие над людьми. моральное насилие мне было пока не доступно. я не знала ничего об истории фашизма и нацизма, о концлагерях для русских, о неподписанных Сталиным Женевских конвенциях, о последствиях войны.
наглотавшись физической боли из фильмов и книг, я стала погружаться в историю. и вернулась к бабушке и внучке, которые сидели в Германии и не хотели войны. собственно с этого места я никуда не продвинулась.
наша победа - настолько значима, настолько ее не могло не быть, насколько она и грязна, настолько невозможно подло и мерзко все, что было после нее. есть кино, было министерство культуры, были правила. но есть и Солженицын, и Астафьев, и Сахаров. И я знаю, что у истории нет сослагательного наклонения.
Чем мерзостнее все, что было с обеих сторон, тем еще более героическим мне кажется дело, которое мы совершили в этой войне. Без философского суда и даже без божьего суда, который все объясняет неподвластной человеческому уму необходимостью.
А теперь о празднике. Не могу. Очень грустно в этот день радости и ликования. Не могу не думать, что все это - на раз в год, на показать по телевизору, на воспитать молодежь. Неуважение нашей власти к старости, имеющей и не имеющей ордена, беспрецедентно. Разве что не посылаем в резервации. Путинский поздравительный спам лично меня унижает. Моей бабушке все равно. Она не уважает власть, она знает, что никто ей не помогает и не поможет, кроме родных. Волонтеры фонда "Старость в радость" сделали больше для стариков, чем все парады, салюты и гвоздики, подаренные наряженными детьми под четким пинком родителей. Тех, кого забыли, тех забыли тех не вспомнят. Пока ты можешь встать и доехать до Красной площади в День Победы, тебя помнят. Если ты громко кричишь в Совете ветеранов, тебя услышат. Но есть безголосые, больные, очень слабые. И есть большое наплевательство власти и населения в лучших традициях нашей власти и населения плевать на тех, кто слабее.
Мы могли бы, в другой стране если, сделать этот день по-настоящему национальным. У нас бы обязательно хватило духу, умения и таланта. Праздновали бы все, касалось бы каждого, у кого в семье есть или был, ветеран, чья боль и победа - боль и победа твоя. Мы же любим расправляться с прошлым - половину забывая, половину переписывая. У нас мог бы быть замечательный день в году, для всех! А у нас Новый год зато.
немцев я всегда защищала. говорила бабушке - "они не виноваты, их заставили. вот такая же бабушка и внучка сидели в Германии и не хотели войны. я выйду замуж за немца!". а бабушка отвечала - "дура! огрызок!" и жаловалась маме.
9 мая мы смотрели дома фильмы о войне - "В бой идут одни старики" и "А зори здесь тихие" - и ходили на салют. самое сильное впечатление о войне на меня производила песня "Вставай, страна огромная, вставай на смерттный бой" и "День победы". Но все-таки ничего о войне я не знала.
потом появился в моей жизни фильм "Я - русский солдат", где немец убил штыком беременную еврейку. это меня надолго сделало неспокойным ребенком. потом был фильм "Иди и смотри". потом - документальная хроника. я помню белые плоские, как доски, тела, которые лопатами складывают в кузов, плащучих старух, закутанные трупы, лежащие на санках. после документалки я сожгла русско-немецкий разговорник и перестала учить с мамой немецкий. затем я читала серию книжек о пионерах-героях и становилась еще более беспокойной. меня пугало то, что я читала. как это так - избить мать? вырвать волосы ребенку? а те самые иголки под ногти? я очень гордилась нашими пионерами. и чем больше узнавала и чем больше гордилась, тем сильнее чувствовала страх, что я, окажись на их месте, так не смогу.
однажды я призналась маме, что я как бы заочно - предатель. что будь война, я всех сдам, лишь бы меня не били. а мама сказала, что всякое может быть и чтобы я не думала об этом. но я об этом думаю до сих пор.
чем дальше - тем больше ужасов я узнавала о войне. все это - жестокости, физическое насилие над людьми. моральное насилие мне было пока не доступно. я не знала ничего об истории фашизма и нацизма, о концлагерях для русских, о неподписанных Сталиным Женевских конвенциях, о последствиях войны.
наглотавшись физической боли из фильмов и книг, я стала погружаться в историю. и вернулась к бабушке и внучке, которые сидели в Германии и не хотели войны. собственно с этого места я никуда не продвинулась.
наша победа - настолько значима, настолько ее не могло не быть, насколько она и грязна, настолько невозможно подло и мерзко все, что было после нее. есть кино, было министерство культуры, были правила. но есть и Солженицын, и Астафьев, и Сахаров. И я знаю, что у истории нет сослагательного наклонения.
Чем мерзостнее все, что было с обеих сторон, тем еще более героическим мне кажется дело, которое мы совершили в этой войне. Без философского суда и даже без божьего суда, который все объясняет неподвластной человеческому уму необходимостью.
А теперь о празднике. Не могу. Очень грустно в этот день радости и ликования. Не могу не думать, что все это - на раз в год, на показать по телевизору, на воспитать молодежь. Неуважение нашей власти к старости, имеющей и не имеющей ордена, беспрецедентно. Разве что не посылаем в резервации. Путинский поздравительный спам лично меня унижает. Моей бабушке все равно. Она не уважает власть, она знает, что никто ей не помогает и не поможет, кроме родных. Волонтеры фонда "Старость в радость" сделали больше для стариков, чем все парады, салюты и гвоздики, подаренные наряженными детьми под четким пинком родителей. Тех, кого забыли, тех забыли тех не вспомнят. Пока ты можешь встать и доехать до Красной площади в День Победы, тебя помнят. Если ты громко кричишь в Совете ветеранов, тебя услышат. Но есть безголосые, больные, очень слабые. И есть большое наплевательство власти и населения в лучших традициях нашей власти и населения плевать на тех, кто слабее.
Мы могли бы, в другой стране если, сделать этот день по-настоящему национальным. У нас бы обязательно хватило духу, умения и таланта. Праздновали бы все, касалось бы каждого, у кого в семье есть или был, ветеран, чья боль и победа - боль и победа твоя. Мы же любим расправляться с прошлым - половину забывая, половину переписывая. У нас мог бы быть замечательный день в году, для всех! А у нас Новый год зато.
